Как светские девушки перестали краситься и почему это хорошо, размышляет Маша Лимонова.
Как светские девушки перестали краситься
и почему это хорошо, размышляет Маша Лимонова.
и почему это хорошо, размышляет Маша Лимонова.
Как светские девушки перестали краситься и почему это хорошо, размышляет Маша Лимонова.
Во-первых, это красиво
Во-первых, это красиво
подпись.
11 сентября 2025
Во-первых, это красиво
врез.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
У соосновательницы и креативного директора модной марки Ushatava Нино Шаматава путь к себе совпал со встречей со своим косметологом: «Я грузинка, но родилась и выросла в Сургуте. Конечно, я очень сильно выделялась внешне. Что только ни делала, чтобы почувствовать себя “одной из”. Выщипывала соболиные кавказские брови, наносила слои тональника на три-четыре тона темнее, как было модно в нулевые, чтобы спрятать плохую кожу. Косметика была для меня способом улучшить себя, я долго считала себя некрасивой, не любила свое имя, не принимала свою внешность. Примерно пять лет назад по совету Юли Выдолоб (журналистка, эксперт моды — Прим. ред.) я оказалась в клинике Idealist у Марии Дмитриевны Мерекиной, с которой у меня сложилось абсолютное доверие, я знаю, что она не станет делать из меня «не меня». Тогда же началось путешествие к принятию себя. Большой пласт вдохновения я нашла в поездках в Европу, где совсем другие стандарты красоты: там каждый подчеркивает свою индивидуальность. Потом пошла дальше, подумала: “А что если попробовать отрастить седые волосы?” На меня очень повлияла жена бельгийского художника Люка Тейманса Карла Ароча — в момент нашего знакомства она перестала красить волосы и произвела на меня большое впечатление и как художник, и как женщина. Мария Дмитриевна приучила меня к уходу Ultraceuticals и увлажнению на всех уровнях. Хорошо бы научиться пить больше воды. Из косметики у меня корейский BB-крем с зеленым подтоном, консилер и хайлайтер — наношу на пару точек, как учат в рилсах. Мне хотелось бы углубить свой образ с помощью макияжа специально для меня, но, видимо, еще не встретила своего мастера. Я пока плохо себя воспринимаю накрашенной — интересно, что здесь можно придумать. В моменты неуверенности в себе раньше я выбирала просто остаться дома, таким образом упустив массу всего интересного. Сейчас приучаюсь к публичности. Если чувствую себя не очень, наношу любимый парфюм Nuit de Bakelite бренда Naomi Goodsir и очень радуюсь, если есть возможность быть в солнечных очках. Могу забыть дома телефон, но очки всегда со мной».
В процесса сбора мнений для этого материала одна девушка поделилась со мной мыслью, что красота без макияжа доступна только эстетичным, глубоким, высоко интеллектуальным людям. Не соглашусь. Моя подруга, режиссер с призом Каннского кинофестиваля Кира Коваленко, сделала макияж способом сохранить островок красоты и нормальности в уничтоживших любую стабильность реалиях эмиграции: рисует стрелки по утрам без особых планов выходить из дома. Считать, что «голое» лицо выглядит более модно, тоже странно, иногда яркие розовые или даже красные румяна, располагающиеся высоко на скулах, или другой выразительный акцент, способны превратить обычный образ в высказывание. Главное — помнить, для кого вы это делаете. Здорово, если ответ всегда будет «для себя».
В процесса сбора мнений для этого материала одна девушка поделилась со мной мыслью, что красота без макияжа доступна только эстетичным, глубоким, высоко интеллектуальным людям. Не соглашусь. Моя подруга, режиссер с призом Каннского кинофестиваля Кира Коваленко, сделала макияж способом сохранить островок красоты и нормальности в уничтоживших любую стабильность реалиях эмиграции: рисует стрелки по утрам без особых планов выходить из дома. Считать, что «голое» лицо выглядит более модно, тоже странно, иногда яркие розовые или даже красные румяна, располагающиеся высоко на скулах, или другой выразительный акцент, способны превратить обычный образ в высказывание. Главное — помнить, для кого вы это делаете. Здорово, если ответ всегда будет «для себя».
Модницы поколения альфа, конечно, тоже любят эксперименты с макияжем, но по-своему. «Моя дочь Миша (ей тринадцать — Прим. ред.) пристрастилась к макияжу, заказывает все самое модное тоннами в Sephora, — рассказывает стилист и хозяйка творческого пространства The Little Door Наташа Гольденберг. — Я думала, чтобы кукол красить, а оказывается, себя. Ну и меня. Она меня накрасила на ужин 2MOOD в особняке на Волхонке — не было ни глаз, ни губ, только контуринг-стик Gucci Westman, и я офигенно себя чувствовала». Наташа все чаще в этом году попадала в объективы с «голым» лицом. «Мне сейчас так лучше, делаю только тон. Поймала себя на мысли, что мне перестало нравиться быть в макияже. Иду по привычке к моей любимой Марусе (визажист Маруся Яковлева — Прим.ред.), с которой работала много лет, а в итоге хочу все стереть. Хочется здоровую кожу (я пользуюсь Biologique Recherche) — и больше ничего. Это не связано с трендами, мне надоело куда-то ехать, сорок минут сидеть. Раньше я четко знала: сейчас придет Маруся и нарисует мне новое лицо, а теперь нет такой потребности». На тот же ужин 2MOOD фотограф Настя Рябцова пришла в платье Prada со спущенными плечами и со smoky eyes: «Спасло, что в тот вечер я не надела ничего из украшений, но все равно всю дорогу чувствовала, что перебрала с макияжем к такому откровенному платью. Если мероприятие не black tie, я либо наряжаюсь, либо крашусь, но никогда не делаю и то, и другое. Между overdressed и underdressed я всегда выберу второе, а этого эффекта проще всего достичь без яркого макияжа. Крашусь как правило сама: аккуратный полупрозрачный тон, румяна, глаза, подведенные изнутри, хайлайтер и консилер из любимой палетки Fara Homidi, тушью не пользуюсь. Исключения бывают, но редко. Например, на юбилей The Blueprint я сделала синие стрелки, чтобы поддержать цвет дресс-кода».
И в съемках, и в светской хронике без макияжа часто фигурирует креативный директор Lyna+ Оксана Рим: «Под влиянием стереотипов когда-то очень давно я считала: чтобы выйти в свет, мне нужно накраситься, — рассказывает Оксана. — Лет десять-пятнадцать назад это делала, но сейчас совсем перестала. Если выхожу накрашенная, часто смываю макияж в машине салфеткой. С ним я себя чувствую неуверенно, он мне мешает, хочется его скинуть, как назойливую муху. У большинства модных девчонок сейчас, например у Сони Карповской (соосновательница пространства Lobby Moscow — Прим.ред.), нет культа макияжа в стиле Ким Кардашьян». У стилиста Ани Слониковой, которая часто появляется и по ту сторону камеры, в косметичке нет туши, только масло для губ Hermes, гель для бровей и румяна Dior в холодном розовом оттенке на случай, когда появится настроение хорошенько припудриться. «Я лучше всего себя чувствую на съемках с хорошо увлажненной кожей, горошиной консилера там, где он необходим, и с волосами, которые высохли в пучке и красиво лягут сами, — говорит Аня. — Если меня приглашают как героя, с отдельной glam team, я нервничаю — мне тяжело переносить какой-то нанизанный на меня образ. Я не модель и не актриса, мне хочется оставаться естественной. Как стилист я обожаю бьюти-образы, которые подстроены под лук, и сама не раз играла с этим на съемках. Но это как будто исключает женщину из контекста. В жизни мне нравится смотреть на лица людей, которых я встречаю, и чаще я влюблюсь в естественную красоту, чем в филигранную работу визажиста». С Аней согласна модель и актриса Ира Мартыненко: «Когда меня снимают не как модель (тут стилист и фотограф вольны получить ту картинку, которая им нужна), а как personality, и начинают красить, я прошу: “Пожалуйста, не надо, это не я”. В обычной жизни я крашусь крайне редко и, как правило, сразу хочется все смыть, мне некомфортно».
И в съемках, и в светской хронике без макияжа часто фигурирует креативный директор Lyna+ Оксана Рим: «Под влиянием стереотипов когда-то очень давно я считала: чтобы выйти в свет, мне нужно накраситься, — рассказывает Оксана. — Лет десять-пятнадцать назад это делала, но сейчас совсем перестала. Если выхожу накрашенная, часто смываю макияж в машине салфеткой. С ним я себя чувствую неуверенно, он мне мешает, хочется его скинуть, как назойливую муху. У большинства модных девчонок сейчас, например у Сони Карповской (соосновательница пространства Lobby Moscow — Прим.ред.), нет культа макияжа в стиле Ким Кардашьян». У стилиста Ани Слониковой, которая часто появляется и по ту сторону камеры, в косметичке нет туши, только масло для губ Hermes, гель для бровей и румяна Dior в холодном розовом оттенке на случай, когда появится настроение хорошенько припудриться. «Я лучше всего себя чувствую на съемках с хорошо увлажненной кожей, горошиной консилера там, где он необходим, и с волосами, которые высохли в пучке и красиво лягут сами, — говорит Аня. — Если меня приглашают как героя, с отдельной glam team, я нервничаю — мне тяжело переносить какой-то нанизанный на меня образ. Я не модель и не актриса, мне хочется оставаться естественной. Как стилист я обожаю бьюти-образы, которые подстроены под лук, и сама не раз играла с этим на съемках. Но это как будто исключает женщину из контекста. В жизни мне нравится смотреть на лица людей, которых я встречаю, и чаще я влюблюсь в естественную красоту, чем в филигранную работу визажиста». С Аней согласна модель и актриса Ира Мартыненко: «Когда меня снимают не как модель (тут стилист и фотограф вольны получить ту картинку, которая им нужна), а как personality, и начинают красить, я прошу: “Пожалуйста, не надо, это не я”. В обычной жизни я крашусь крайне редко и, как правило, сразу хочется все смыть, мне некомфортно».
С тех пор Москва заметно похорошела: общесоциальный тренд последнего десятилетия на — извините — осознанность, SPF и ретинол, психотерапию, упражнения на осанку, красоту изнутри, уход от стереотипного мышления и прочие здравые способы принять, понять и полюбить себя до, а не после посещения салона красоты, нашел глубокий отклик у москвичей и гостей столицы. Нет, встречаются еще краснокнижные девушки, которые в 2025-м по утрам стоят в очереди в Grace Bistro, чтобы сфотографироваться с контурингом, шпильками и стрелкой с растушевкой, как у Вики Лопырёвой в 2015-м, но я о них ничего не знаю, это совершенно загадочный для меня подвид. Не последнюю роль в общем курсе на послабление макияжа сыграли круглосуточные соцсети. В эпоху «Татлера» крепко накраситься нужно было по конкретному поводу, количество времени, проведенного «на виду», строго регламентировалось: мероприятие, фотоотчет онлайн сразу и через месяц в журнале — на этом все, никакого производства контента при полном параде в девять утра на Малой Бронной. С запрещенной сейчас сетью тогда было сильно проще: сторис еще не запустили, рилсы и подавно. Влоги на ивентах никто не снимал, вспышка — только в руках аккредитованного профессионального фотографа, словосочетание «личный бренд» звучало как что-то на китайском. Сейчас птичка может вылететь из-за каждого угла, особенно если вы человек хоть сколько-нибудь публичный — уметь делать улучшенную версию себя пятью средствами за пятнадцать минут стало просто необходимо. В природе существует, конечно, совсем честный bare face, как у Памелы Андерсон. Но у нее это заявление, перформанс, освобождение от десятилетий male gaze (тем, кто не видел, очень рекомендую документальный фильм Pamela, a Love Story), визуальное воплощение обновленного личного бренда. Эффективный тайм-менеджмент тут ни причем.
Не возьмусь утверждать, что появилось раньше: запрос общественности на средства для ненавязчивого, как выражается Рената Литвинова, «украсивления» вместо накладных ресниц или бренды визажисток Гуччи Вестман и Шарлотты Тилбери с широкими линейками классных средств для гармоничного макияжа. Как бы то ни было, тренд превратился в уверенную статистику. У Хейли Бибер, которая на сияющей, как глазированный пончик, коже и универсальных блесках для губ построила секту Rhode, гигант e.l.f. Beauty в мае купил ее за миллиард долларов. При том, что физические точки продаж у Rhode появились буквально пару недель назад — до этого оттенок румян служители культа послушно выбирали по картинке. У Charlotte Tilbury продукт №1 — Hollywood Flawless Filter, универсальное средство 3-в-1 с эффектом и фотошопа, и влажной кожи. Продается в темпе одна штука каждые тринадцать секунд. В American Dream Mall в штате Нью-Джерси в магазин Sephora на запуск бренда уходовой косметики Sincerely Yours, который придумала пятнадцатилетняя блогерша Сэлиш Мэттер для своих сверстников, пришло восемьсот тысяч человек — гарантирую, никому из них не придет в голову взяться за тональный крем мощности «Балета», потому что они в свои годы уже научились в любую погоду пользоваться SPF 30 PA+++. Средство под названием Sunny Side Up — одно из четырех у бренда, еще есть увлажняющая умывалка, смягчающая сыворотка в спрее, увлажняющий крем и все. Я в пятнадцать с упоением слой за слоем наносила тушь Lancôme Fatale (ее лицом была Дарья Вербова) — до тех пор, пока ресницы не начинали цепляться за брови.
Не возьмусь утверждать, что появилось раньше: запрос общественности на средства для ненавязчивого, как выражается Рената Литвинова, «украсивления» вместо накладных ресниц или бренды визажисток Гуччи Вестман и Шарлотты Тилбери с широкими линейками классных средств для гармоничного макияжа. Как бы то ни было, тренд превратился в уверенную статистику. У Хейли Бибер, которая на сияющей, как глазированный пончик, коже и универсальных блесках для губ построила секту Rhode, гигант e.l.f. Beauty в мае купил ее за миллиард долларов. При том, что физические точки продаж у Rhode появились буквально пару недель назад — до этого оттенок румян служители культа послушно выбирали по картинке. У Charlotte Tilbury продукт №1 — Hollywood Flawless Filter, универсальное средство 3-в-1 с эффектом и фотошопа, и влажной кожи. Продается в темпе одна штука каждые тринадцать секунд. В American Dream Mall в штате Нью-Джерси в магазин Sephora на запуск бренда уходовой косметики Sincerely Yours, который придумала пятнадцатилетняя блогерша Сэлиш Мэттер для своих сверстников, пришло восемьсот тысяч человек — гарантирую, никому из них не придет в голову взяться за тональный крем мощности «Балета», потому что они в свои годы уже научились в любую погоду пользоваться SPF 30 PA+++. Средство под названием Sunny Side Up — одно из четырех у бренда, еще есть увлажняющая умывалка, смягчающая сыворотка в спрее, увлажняющий крем и все. Я в пятнадцать с упоением слой за слоем наносила тушь Lancôme Fatale (ее лицом была Дарья Вербова) — до тех пор, пока ресницы не начинали цепляться за брови.
Девять лет назад, в сентябре 2016-го, трудоустроившись светским хроникером журнала «Татлер», я первым делом превратила верхний ящик тумбочки рабочего стола в косметичку размера XXL. Мифы и легенды о работниках глянца, порхающих с неизменным бокалом игристого между парикмахерским креслом, гала-ужином, бизнес-классом в Париж и девятичасовым сном, доверия не вызывали. Сразу было понятно: чтобы соответствовать героиням журнала, прибывшим на мероприятие из салона красоты, придется мчаться из редакции с макияжем и укладкой, которые удалось соорудить вот этими руками параллельно со сдачей очередного текста в печать. В ящике, рядом с пластырями от мозолей и «Адвилом», поселились плойка, тканевые маски, тон, хайлайтер, консилер, румяна, тени и карандаши всех возможных цветов, тушь черная и коричневая, помада MAC в универсальном оттенке Russian Red, лак для волос и лак для ногтей. От накладных ресниц Бог уберег. Несмотря на личные представления о великой красоте — лица моделей Дарьи Вербовой и Джеммы Уорд образца середины нулевых, улучшенные только гигиенической помадой, — смелости заявиться на премию GQ «Человек года», лишь расчесав брови, мне бы не хватило.
«Татлер» десятых вел летопись эпохи, в которой уже не было Yves Saint Laurent Tribute на пятнадцатисантиметровой шпильке, но биркенштоки еще считались уместными только на прогулке с собакой, и то не везде. Внутри Садового кольца открывались парикмахерские «Птичка» с небрежными укладками на средствах Davines, но в светской хронике локоны стойко держали форму. Макияж «без макияжа» мог означать только одно: визажист пропал без вести. На общем глянцевом фоне сильно выделялась Катя Мухина, тогда стилист и постоянная героиня рубрики Party с природными вводными супермодели: свежим «голым» лицом и длинными волосами в естественной форме. «“Мухина страшная ненакрашенная”, “Что ж она волосики не уложит, макияж не сделает”», — Катя сейчас по памяти цитирует комментарии к ее фотографиям на «Сплетнике» той поры. «Это был и есть мой осознанный выбор, я так живу всю жизнь, — говорит она. — Надутые губы и наклеенные ресницы почти всегда добавляют возраста. Яркие стрелки я люблю так же сильно, как отсутствие макияжа, но: а) на то чтобы сделать стрелки, нужно время, б) не каждый может их нарисовать. Краситься я не умею, максимум могу нанести тон и подкрасить брови, и чаще всего все равно все будет висеть ошметками. Поэтому если мой визажист в “Белом саду” занят, я иду с нюдовым лицом — восемьдесят процентов времени так и происходит. Моя старшая дочь Маша до сих пор хохочет: в 2010–2012 годах я была измучена сильнее, чем когда-либо за всю жизнь. Я работала тогда директором моды Vogue, а это бесконечные бессонные ночи: снимают обложку в Нью-Йорке, а ты в Москве до трех часов сидишь и ждешь луки на утверждение. Один из глянцевых журналов поставил мою фотографию того периода в подборку “модный макияж в землистых оттенках”».
«Татлер» десятых вел летопись эпохи, в которой уже не было Yves Saint Laurent Tribute на пятнадцатисантиметровой шпильке, но биркенштоки еще считались уместными только на прогулке с собакой, и то не везде. Внутри Садового кольца открывались парикмахерские «Птичка» с небрежными укладками на средствах Davines, но в светской хронике локоны стойко держали форму. Макияж «без макияжа» мог означать только одно: визажист пропал без вести. На общем глянцевом фоне сильно выделялась Катя Мухина, тогда стилист и постоянная героиня рубрики Party с природными вводными супермодели: свежим «голым» лицом и длинными волосами в естественной форме. «“Мухина страшная ненакрашенная”, “Что ж она волосики не уложит, макияж не сделает”», — Катя сейчас по памяти цитирует комментарии к ее фотографиям на «Сплетнике» той поры. «Это был и есть мой осознанный выбор, я так живу всю жизнь, — говорит она. — Надутые губы и наклеенные ресницы почти всегда добавляют возраста. Яркие стрелки я люблю так же сильно, как отсутствие макияжа, но: а) на то чтобы сделать стрелки, нужно время, б) не каждый может их нарисовать. Краситься я не умею, максимум могу нанести тон и подкрасить брови, и чаще всего все равно все будет висеть ошметками. Поэтому если мой визажист в “Белом саду” занят, я иду с нюдовым лицом — восемьдесят процентов времени так и происходит. Моя старшая дочь Маша до сих пор хохочет: в 2010–2012 годах я была измучена сильнее, чем когда-либо за всю жизнь. Я работала тогда директором моды Vogue, а это бесконечные бессонные ночи: снимают обложку в Нью-Йорке, а ты в Москве до трех часов сидишь и ждешь луки на утверждение. Один из глянцевых журналов поставил мою фотографию того периода в подборку “модный макияж в землистых оттенках”».
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ