Юлия Высоцкая в интервью Ксении Соловьёвой о главном мужчине
в своей судьбе и трех десятилетиях счастья в работе, семейной и личной жизни.
в своей судьбе и трех десятилетиях счастья в работе, семейной и личной жизни.
Юлия Высоцкая в интервью Ксении Соловьёвой о главном мужчине в своей судьбе
и трех десятилетиях счастья в работе, семейной и личной жизни.
и трех десятилетиях счастья в работе, семейной и личной жизни.
Юлия Высоцкая в интервью Ксении Соловьёвой о главном мужчине в своей судьбе и трех десятилетиях счастья в работе, семейной и личной жизни.
«Только недавно я начала понимать, как важно прощать»
«Только недавно я начала понимать, как важно прощать»
подпись.
11 сентября 2025
«Только недавно я начала понимать, как важно прощать»
врез.
врез.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
подпись.
«Позитивным был лишь один момент, — говорит Юля. — Мои знакомые были в ресторане, и на их глазах молодежь обсуждала ролики со мной: “Вы видели?”, “А вы видели?” И тут одна девушка говорит: “А я тоже так хочу. Чтобы когда мне будет столько лет, сколько ей, пятнадцатилетние сидели и меня обсуждали”».
Другой на ее месте оседлал бы волну, немедленно выпустил партию сырников и заработал. Но Высоцкая не размышляет о себе в категории бренда, который должен оставаться актуальным и любой ценой добраться до новой аудитории. Во время пандемии мы говорили с ней о том, что ей с каждым годом все важнее становится искать ответ на вопрос, что она оставит этому миру. И вместе шутили, что наверняка, когда мир вернется к исходной суете, мы снова куда-то побежим. Спрашиваю, побежала ли она. «Нет, меня по-прежнему не покидает ощущение внутренней тревоги. Вопрос еще более актуален. Я недавно была в оздоровительном центре Vivamayr в Австрии. Регулярно туда езжу, мне нравится, что там озеро, красиво и все добрые, в отличие от какого-нибудь “Лансерхофа”. Я очень плохо сплю, принимаю “Капли Баха”. Они бывают разных видов. Так вот в Vivamayr работает женщина, которая подбирает вид капель. У нее стоят 90 бутылочек с эликсирами разных растений, ты берешь ее за руку, и она с помощью маятника определяет, какие тебе подходят, а потом делает коктейль. Каждому растению положены свои ключевые фразы. Нужно составить из них текст и каждый раз при приеме капель его проговаривать, хотя бы про себя. Это удивительно, из чего состоял мой: “Я сильнее. Я живу. Я вижу”. А последняя фраза была “Я вижу смысл”. Мне необходимо видеть смысл. Потому что в этом ужасе, будь то пандемия или еще что-то, я иногда действительно не понимаю, зачем все это. И вот эта фраза… Это не значит, что мне кто-то объяснит, в чем смысл. Но это значит, что я должна хотя бы попытаться открыть глаза, чтобы его увидеть. Для меня это важно. Недавно у Андрея Сергеевича был вечер в Доме музыки. Ему прислали из зала записку: “Меня зовут Катя. Мне сорок лет. Когда мне было десять, вы мне подписали книжку. Написали “Катя, работай над собой.” Что бы вы сейчас мне сказали?” Андрей Сергеевич сказал: “Катя, работай над собой”. Так и я себе говорю: “Юля, работай над собой”. Я пытаюсь”».
Другой на ее месте оседлал бы волну, немедленно выпустил партию сырников и заработал. Но Высоцкая не размышляет о себе в категории бренда, который должен оставаться актуальным и любой ценой добраться до новой аудитории. Во время пандемии мы говорили с ней о том, что ей с каждым годом все важнее становится искать ответ на вопрос, что она оставит этому миру. И вместе шутили, что наверняка, когда мир вернется к исходной суете, мы снова куда-то побежим. Спрашиваю, побежала ли она. «Нет, меня по-прежнему не покидает ощущение внутренней тревоги. Вопрос еще более актуален. Я недавно была в оздоровительном центре Vivamayr в Австрии. Регулярно туда езжу, мне нравится, что там озеро, красиво и все добрые, в отличие от какого-нибудь “Лансерхофа”. Я очень плохо сплю, принимаю “Капли Баха”. Они бывают разных видов. Так вот в Vivamayr работает женщина, которая подбирает вид капель. У нее стоят 90 бутылочек с эликсирами разных растений, ты берешь ее за руку, и она с помощью маятника определяет, какие тебе подходят, а потом делает коктейль. Каждому растению положены свои ключевые фразы. Нужно составить из них текст и каждый раз при приеме капель его проговаривать, хотя бы про себя. Это удивительно, из чего состоял мой: “Я сильнее. Я живу. Я вижу”. А последняя фраза была “Я вижу смысл”. Мне необходимо видеть смысл. Потому что в этом ужасе, будь то пандемия или еще что-то, я иногда действительно не понимаю, зачем все это. И вот эта фраза… Это не значит, что мне кто-то объяснит, в чем смысл. Но это значит, что я должна хотя бы попытаться открыть глаза, чтобы его увидеть. Для меня это важно. Недавно у Андрея Сергеевича был вечер в Доме музыки. Ему прислали из зала записку: “Меня зовут Катя. Мне сорок лет. Когда мне было десять, вы мне подписали книжку. Написали “Катя, работай над собой.” Что бы вы сейчас мне сказали?” Андрей Сергеевич сказал: “Катя, работай над собой”. Так и я себе говорю: “Юля, работай над собой”. Я пытаюсь”».
Сама она в свои пятьдесят два потрясающе выглядит. С готовностью говорит о том, что делает на благо красоты. Разумеется, никакой гиалуронки, добавляющей лицу объемы. Вместо этого — биоревитализация итальянским коллагеном. Перед выходом в свет — щадящий лазер Fotona. Буккальный массаж лица. Комплекс «Экзосомы плюс BBL». RF-лифтинг Indiba. Ботокс, но так, чтобы лицо двигалось. Все это Высоцкая много лет делает в Le Colon. Но все равно бывает, что по-женски собой недовольна и думает, «к кому бы пойти порезаться?». Дестигматизация процедур красоты — один из самых популярных нынче типов контента, даже отчасти новый люкс — «мол, могу позволить себе дорогую операцию». Рассказала бы Высоцкая своим подписчикам об операции, случись она завтра? «Конечно, нет, — отвечает она. — Я бы тихонечко все сделала, посидела бы в норке и вышла бы с видом, как будто так все и должно быть. Я против того, чтобы выносить всю жизнь в медийное пространство. Понимаю, что люди по-разному устроены. У каждого свой психотип. Мой — “больше под ковром, чем на ковре”».
Она по-прежнему бегает, по-прежнему обливается холодной водой и так же не любит себя, когда поправляется. «У меня мужской тип фигуры — когда я поправляюсь, сразу плывут бока. Ненавижу, когда бедра становятся толстыми, когда над платьем в районе рук что-то нависает». Большую часть времени она обходится без излишеств. То голодает сорок восемь часов, то обходится половинкой авокадо и гречневой лепешкой. Нет, проблем с аппетитом у нее нет. Просто она ест, когда вкусно, красиво и хорошая компания. Для нее еда — явление социальное. Вчера на троих съели «вот таааакую сковородку жареной картошки — с икрой и квашеной капустой». «Это было так вкусно. А сегодня хожу целый день и мучаюсь: “Ну что же ты делаешь? Премьера на носу”. Спрашиваю у врача: “А может, можно иногда колоть те самые уколы?”. “Нельзя”, — говорит».
Тут самое время поговорить о послевкусии тех самых неожиданно завирусившихся сырников и томленных в духовке помидоров. Не о том, конечно, умеет Высоцкая готовить или нет. Любопытно понять что-то про молодую аудиторию, механизм возникновения хайпа, кто в этом виноват и что с этим делать, а главное, надо ли. Юля начинает говорить, и слышится в ее голосе некоторая, не обида, но чувство несправедливости, которое она пока, как Елена Андреевна из «Дяди Вани», не простила: «Тогда, много лет назад, мы выпускали живую программу. У нас не было консультантов, профессиональных поваров, которые нам все объясняли бы. Вообще-то сырники действительно отличные: сверху карамельная хрустящая корочка, внутри нежный, текучий творожный крем. И помидоры не были ужасными. Захотел — снял кожуру, захотел — оставил. Но что произошло? Нарезали ролики: не “посмотри до конца и увидишь, что с этими помидорами дальше делают”, а просто подгоревшие помидоры и твой факап».
В тот момент, когда она внезапно стала мемом, Высоцкая снималась в «Хрониках русской революции» и жила в другом измерении. Конечно, ее расстроила травля со стороны профессиональных поваров. «Я не профессиональный повар и никогда на это не претендовала. Все это выглядело так, как если бы я пришла на концерт самодеятельности и стала бы высказываться об участниках: “Он фальшивит”. Это немножко из области “бить лежачего”. Хотелось спросить: “А чего же вы раньше молчали?”» Пару раз ее позвали на интервью, Высоцкая отказалась. Ей тут же прилетело за это и в телеграм-каналах, и на федеральном телевидении. «Вот это вы играете!» — подумала она. Ну понятно, хайп, кликбейт, цитируемость. Но в ее системе координат — это удар под дых.
Она по-прежнему бегает, по-прежнему обливается холодной водой и так же не любит себя, когда поправляется. «У меня мужской тип фигуры — когда я поправляюсь, сразу плывут бока. Ненавижу, когда бедра становятся толстыми, когда над платьем в районе рук что-то нависает». Большую часть времени она обходится без излишеств. То голодает сорок восемь часов, то обходится половинкой авокадо и гречневой лепешкой. Нет, проблем с аппетитом у нее нет. Просто она ест, когда вкусно, красиво и хорошая компания. Для нее еда — явление социальное. Вчера на троих съели «вот таааакую сковородку жареной картошки — с икрой и квашеной капустой». «Это было так вкусно. А сегодня хожу целый день и мучаюсь: “Ну что же ты делаешь? Премьера на носу”. Спрашиваю у врача: “А может, можно иногда колоть те самые уколы?”. “Нельзя”, — говорит».
Тут самое время поговорить о послевкусии тех самых неожиданно завирусившихся сырников и томленных в духовке помидоров. Не о том, конечно, умеет Высоцкая готовить или нет. Любопытно понять что-то про молодую аудиторию, механизм возникновения хайпа, кто в этом виноват и что с этим делать, а главное, надо ли. Юля начинает говорить, и слышится в ее голосе некоторая, не обида, но чувство несправедливости, которое она пока, как Елена Андреевна из «Дяди Вани», не простила: «Тогда, много лет назад, мы выпускали живую программу. У нас не было консультантов, профессиональных поваров, которые нам все объясняли бы. Вообще-то сырники действительно отличные: сверху карамельная хрустящая корочка, внутри нежный, текучий творожный крем. И помидоры не были ужасными. Захотел — снял кожуру, захотел — оставил. Но что произошло? Нарезали ролики: не “посмотри до конца и увидишь, что с этими помидорами дальше делают”, а просто подгоревшие помидоры и твой факап».
В тот момент, когда она внезапно стала мемом, Высоцкая снималась в «Хрониках русской революции» и жила в другом измерении. Конечно, ее расстроила травля со стороны профессиональных поваров. «Я не профессиональный повар и никогда на это не претендовала. Все это выглядело так, как если бы я пришла на концерт самодеятельности и стала бы высказываться об участниках: “Он фальшивит”. Это немножко из области “бить лежачего”. Хотелось спросить: “А чего же вы раньше молчали?”» Пару раз ее позвали на интервью, Высоцкая отказалась. Ей тут же прилетело за это и в телеграм-каналах, и на федеральном телевидении. «Вот это вы играете!» — подумала она. Ну понятно, хайп, кликбейт, цитируемость. Но в ее системе координат — это удар под дых.
При этом она не любит становиться на броневик и вещать о том, как надо жить. Даже в своей кулинарной ипостаси не учит, а готовит вместе со всеми, лишь транслируя через еду радость жизни. «В театральной школе нам повторяли гениальную вещь, которую мы, будучи совсем маленькими, не понимали. “Научить нельзя, можно научиться”. Если есть желание научиться, ты научишься. Это работает во всех сферах, во взаимоотношениях в том числе. Главное — усилие. В работе, с детьми, со своим партнером, с друзьями. Только недавно я начала понимать, как важно прощать. Совсем-совсем недавно. Я была отчаянная, яростная, непринимающая. Сопротивлялась: «Как же так? Это нечестно, несправедливо, так не может быть». Теперь понимаю, может быть что угодно. Все зависит от того, что тебе нужно дальше. Кого-то я простила и забыла, этих людей больше не существует в моем поле зрения. А кого-то простила и пытаюсь все время понять. И пытаюсь сделать так, чтобы и меня простили, если обидела я. Это работа. Я не знаю, как люди живут вместе в логике: “Работаю я на работе, а дома отдыхаю, извольте любить меня таким, какой я есть”. Я честно вам скажу: такая, какая я есть, я не очень симпатичная. Даже больше скажу: очень несимпатичная. Абсолютно точно знаю: если бы не масштаб, не уровень Андрея Сергеевича, скольких бы я могла прожевать и выплюнуть. Раздавила бы и пошла дальше. Мне жизненно необходимо снизу вверх смотреть на партнера, восхищаться. Мне должно хотеться к нему тянуться. От этого я становлюсь лучше. Как только нет этой “тянущей” силы, все. Это сразу не та я, какой я себе нужна».
Тут все же надо сделать оговорку. Кончаловский не просто милостиво разрешает собой восхищаться. Он щедро отдает. Не устает любить. На тридцатом году жизни со своим «Пятачком» может полчаса обсуждать, какая у Юли «архитектура лица». «Ну это ж надо было, чтобы Бог создал такую черепушку», — говорит он. А она ему: «Андрончик, да прекрати ты». — «Ну, подожди, вот посмотри, дело ведь в пропорции. У тебя все неправильно на лице, но при этом так красиво». «Это не просто приятно, это капец как приятно, — говорит Высоцкая. — Я не знаю, как без этого жить. Я понимаю, что, наверное, мужчины редко такими бывают. Не все умеют выражать чувства словами. Кто-то выражает их поступками, кто-то подарками, кто-то — действительно твой buddy. Но когда это всё вместе, плюс еще и еще многое, это здорово».
Да, конечно, годы берут свое. Меньше становится энергии. И ему нужно больше отдыхать, и ей самой требуется все больше времени, чтобы восстановиться. Но радость жизни восьмидесятивосьмилетнего Кончаловского не покидает. «Давай выпьем шампанского», — может он сказать вдруг. «Андрончик, одиннадцать утра. Какое шампанское? У нас же репетиция». — «А что репетиция? Мы что, сейчас за штурвал самолета сядем? Ну порепетируем еще лучше».
Тут все же надо сделать оговорку. Кончаловский не просто милостиво разрешает собой восхищаться. Он щедро отдает. Не устает любить. На тридцатом году жизни со своим «Пятачком» может полчаса обсуждать, какая у Юли «архитектура лица». «Ну это ж надо было, чтобы Бог создал такую черепушку», — говорит он. А она ему: «Андрончик, да прекрати ты». — «Ну, подожди, вот посмотри, дело ведь в пропорции. У тебя все неправильно на лице, но при этом так красиво». «Это не просто приятно, это капец как приятно, — говорит Высоцкая. — Я не знаю, как без этого жить. Я понимаю, что, наверное, мужчины редко такими бывают. Не все умеют выражать чувства словами. Кто-то выражает их поступками, кто-то подарками, кто-то — действительно твой buddy. Но когда это всё вместе, плюс еще и еще многое, это здорово».
Да, конечно, годы берут свое. Меньше становится энергии. И ему нужно больше отдыхать, и ей самой требуется все больше времени, чтобы восстановиться. Но радость жизни восьмидесятивосьмилетнего Кончаловского не покидает. «Давай выпьем шампанского», — может он сказать вдруг. «Андрончик, одиннадцать утра. Какое шампанское? У нас же репетиция». — «А что репетиция? Мы что, сейчас за штурвал самолета сядем? Ну порепетируем еще лучше».
Сыну Юли и Андрея Сергеевича Пете двадцать два. Спрашиваю, заставила ли ее саму эта роль покопаться в себе как в матери, поразмышлять об их отношениях. «Ты не можешь играть боль так, чтобы эта боль тебя не касалась, — говорит Высоцкая. — Даже если в твоей собственной жизни ничего подобного не происходит. Например, Наталия Вдовина, которая играет у нас в “Дяде Ване” в Театре Моссовета Елену Андреевну. Она не может не рыдать в сцене со мной, говоря о своей несостоявшейся жизни (Юля исполняет в спектакле роль Сони. — Прим. ред.). И я думаю, она рыдает не о себе, а от несправедливости. От того, что Антон Павлович написал в финальном монологе Сони. Как сейчас отзываются в зале строки: “Все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир”. Надежда и милосердие сегодня нужны каждому человеку. А с Петей… С ним у нас совсем другие отношения, чем у моей героини с сыном. Петя никогда не был бунтарем. Был короткий период, когда он хотел заниматься модой. Но быстро все понял. Он очень думающий, глубокий парень. Пока ищет себя, но через внутреннее. Ему не нужен для этого какой-то, назовем это общим словом, дурман, клубы и все прочее. У него есть своя сильная внутренняя основа. С ним ужасно интересно. Андрей Сергеевич, когда мы Петей разговариваем, смеется: “У меня такое ощущение, что то младшая сестра говорит со старшим братом, то старшая сестра — с младшим. Юлечка, он твой сын”».
Петя учится на последнем курсе МАРХИ, увлечен урбанистикой. Родители, большие поклонники Италии, одно время хотели, чтобы он съездил туда поучиться. Рим, Флоренция, Венеция — города, где выходишь на улицу и уже красиво, но Пете пока хорошо в похорошевшей Москве, да и работы для архитекторов у нас много.
Юля совсем не из тех современных родителей, которые хвалят детей по случаю и без, стирая всяческие границы. Она всегда была требовательной и к себе, и к другим. «Если у нас с Петей случается конфликт, он говорит: “Ты вообще вспомни, сколько раз ты меня хвалила”. Я говорю: “Я тебя хвалю, когда ты этого заслуживаешь. Почему ты забываешь, когда я тебя хвалю, а помнишь, когда ругаю?” — “Потому что ты это чаще делаешь”. — ”Пойми, это значит, что ты мне не просто небезразличен”. У меня болит, и поэтому я, может быть, проявляю эту свою боль не слишком разумно и мудро, а вот так — напалмом. Я не манипулирую. У меня нет времени подумать, когда мне так больно. Но я все равно рада, что я его вот так воспитываю».
Высоцкая вообще человек раньшего времени. Когда ее спрашивают, в чем секрет долгого брака, Высоцкая честно отвечает: «Это работа. Уступки. Компромиссы». Нынешняя молодежь, как ей иногда кажется, вообще не понимает, что это такое. «Я смотрю на это самоупоение, отсутствие всякого рода сомнений, комплексов. Абсолютная убежденность в том, что ты лучше всех. Но это не делает человека ни свободнее, ни талантливее, ни умнее, ни интереснее. Присутствует какая-то одномерность. Уходит глубина. Все становится плоским. Ну не может человек жить без сомнений. Не может совсем не думать, что у него ничего не получится, что он вообще бездарь. Иначе если все так легко, если я могу петь, танцевать, красивая, умная, талантливая, то берите меня без всяких усилий с моей стороны?»
Петя учится на последнем курсе МАРХИ, увлечен урбанистикой. Родители, большие поклонники Италии, одно время хотели, чтобы он съездил туда поучиться. Рим, Флоренция, Венеция — города, где выходишь на улицу и уже красиво, но Пете пока хорошо в похорошевшей Москве, да и работы для архитекторов у нас много.
Юля совсем не из тех современных родителей, которые хвалят детей по случаю и без, стирая всяческие границы. Она всегда была требовательной и к себе, и к другим. «Если у нас с Петей случается конфликт, он говорит: “Ты вообще вспомни, сколько раз ты меня хвалила”. Я говорю: “Я тебя хвалю, когда ты этого заслуживаешь. Почему ты забываешь, когда я тебя хвалю, а помнишь, когда ругаю?” — “Потому что ты это чаще делаешь”. — ”Пойми, это значит, что ты мне не просто небезразличен”. У меня болит, и поэтому я, может быть, проявляю эту свою боль не слишком разумно и мудро, а вот так — напалмом. Я не манипулирую. У меня нет времени подумать, когда мне так больно. Но я все равно рада, что я его вот так воспитываю».
Высоцкая вообще человек раньшего времени. Когда ее спрашивают, в чем секрет долгого брака, Высоцкая честно отвечает: «Это работа. Уступки. Компромиссы». Нынешняя молодежь, как ей иногда кажется, вообще не понимает, что это такое. «Я смотрю на это самоупоение, отсутствие всякого рода сомнений, комплексов. Абсолютная убежденность в том, что ты лучше всех. Но это не делает человека ни свободнее, ни талантливее, ни умнее, ни интереснее. Присутствует какая-то одномерность. Уходит глубина. Все становится плоским. Ну не может человек жить без сомнений. Не может совсем не думать, что у него ничего не получится, что он вообще бездарь. Иначе если все так легко, если я могу петь, танцевать, красивая, умная, талантливая, то берите меня без всяких усилий с моей стороны?»
Юля честно рассказывает, что не так давно ее дважды приглашали на пробы: «Режиссер хочет увидеть, как вы будете смотреться в кадре с партнером». «То есть сначала очень настойчиво и вежливо просят. Причем просят лично. Приятная встреча в ресторане, за бокалом. Ля-ля-ля. “Пожалуйста, мы знаем, что вы не любите пробоваться. Но нам очень нужно просто посмотреть”. Я говорю: “Да-да, конечно, я приду”. А потом никто не зовет на встречу, чтобы сказать: “Юль, понимаете, не получилось”». Зато есть восемь проб. Кончаловский все понимает по одному разговору с актером. Я не говорю, что так должно быть всегда. Но я в таких случаях думаю: “Слава Богу, что мы не ушли вдолгую”. Ведь если режиссер не видит меня в том, что я делаю, а я не понимаю, что он говорит, что у нас может получиться? Но все равно это удар по самолюбию».
Почему еще она не любит пробы? Потому что перфекционистка. Даже идя ко мне на интервью (а это наш шестой разговор за двенадцать лет), нервничала, говорит. Ей хочется, чтобы у нас случился контакт. Хотя это не всегда помогает. Иногда нужно быть пофигистом, и есть люди, достигшие в этой дисциплине звания мастера спорта. Например, недавно она пришла на пробы. В комнате было холодно и душно одновременно. «Я понимаю, что потею, лицо течет. Актеры уже вовсю что-то играют. Причем на полную. А я привыкла к репетициям, мне нужно сначала прошептать текст, чтобы понять его органику. Нужны время и разговоры. Кончаловский, прежде чем снять сцену, садится с артистами в вагончике. Полтора часа, два, три. Въедается, раскручивает, разгоняет, ждет, что артисты скажут. Идет процесс. А представьте, если я — чисто теоретически — пришла на пробы после встречи с подружкой, со съемок “Едим дома”, после скандала с мужем, в конце концов. И должна быть убедительна. Мне кажется, либо это чудо, если все совпадает (и слава Богу, что иногда так случается). Либо идиотизм».
Но отказать Наде Михалковой она не смогла бы никогда. «Надя — очень умная девочка, — говорит Высоцкая. — Язык не поворачивается назвать ее девочкой, но такие, как она, до восьмидесяти пяти будут девочками. Она все лучшее в семье не просто взяла, а до сих пор берет, учится». Михалкова не делала пробы, лишь предложила Юле встретиться с актером Денисом Косиковым, который по сценарию тот самый «мальчик», Юлин сын. Дело было на следующий день после трагедии в «Крокусе». У всех троих было очень тяжелое настроение. Почитали по две реплики, посмотрели друг на друга. В короткостриженном худом двадцатилетнем Денисе было что-то знакомое, родное, михалковское. В общем все сложилось. Надя, по мнению Юли, — очень серьезный режиссер, взрослый. С одной стороны, крайне внимательный к деталям, с другой — полностью доверяющий актеру. «А когда тебе доверяют, ты начинаешь жить, а не играть, — говорит Высоцкая. — Оказывается, это искусство передается генетически».
В «Огненном мальчике», как и в «Дорогих товарищах»”, она играет начальницу-маму, чью карьеру в одночасье ставит под удар собственный ребенок. Но это разные роли. В «Товарищах» героиней движет вера в то, что она делает что-то очень важное для страны: она плоть от плоти послевоенного времени, предана партийным идеалам всей душой. В «Мальчике» героиня возглавляет комитет по вопросам семьи в Думе. Нет, она не взяточница, не плохой человек. Но ее драйвер — карьера. Это фильм о том, как из-за конъюнктуры и тщеславия мать упускает ребенка и вновь, после драматических событий, обретает. Вспоминает — а возможно, впервые в жизни понимает — что она мать.
Почему еще она не любит пробы? Потому что перфекционистка. Даже идя ко мне на интервью (а это наш шестой разговор за двенадцать лет), нервничала, говорит. Ей хочется, чтобы у нас случился контакт. Хотя это не всегда помогает. Иногда нужно быть пофигистом, и есть люди, достигшие в этой дисциплине звания мастера спорта. Например, недавно она пришла на пробы. В комнате было холодно и душно одновременно. «Я понимаю, что потею, лицо течет. Актеры уже вовсю что-то играют. Причем на полную. А я привыкла к репетициям, мне нужно сначала прошептать текст, чтобы понять его органику. Нужны время и разговоры. Кончаловский, прежде чем снять сцену, садится с артистами в вагончике. Полтора часа, два, три. Въедается, раскручивает, разгоняет, ждет, что артисты скажут. Идет процесс. А представьте, если я — чисто теоретически — пришла на пробы после встречи с подружкой, со съемок “Едим дома”, после скандала с мужем, в конце концов. И должна быть убедительна. Мне кажется, либо это чудо, если все совпадает (и слава Богу, что иногда так случается). Либо идиотизм».
Но отказать Наде Михалковой она не смогла бы никогда. «Надя — очень умная девочка, — говорит Высоцкая. — Язык не поворачивается назвать ее девочкой, но такие, как она, до восьмидесяти пяти будут девочками. Она все лучшее в семье не просто взяла, а до сих пор берет, учится». Михалкова не делала пробы, лишь предложила Юле встретиться с актером Денисом Косиковым, который по сценарию тот самый «мальчик», Юлин сын. Дело было на следующий день после трагедии в «Крокусе». У всех троих было очень тяжелое настроение. Почитали по две реплики, посмотрели друг на друга. В короткостриженном худом двадцатилетнем Денисе было что-то знакомое, родное, михалковское. В общем все сложилось. Надя, по мнению Юли, — очень серьезный режиссер, взрослый. С одной стороны, крайне внимательный к деталям, с другой — полностью доверяющий актеру. «А когда тебе доверяют, ты начинаешь жить, а не играть, — говорит Высоцкая. — Оказывается, это искусство передается генетически».
В «Огненном мальчике», как и в «Дорогих товарищах»”, она играет начальницу-маму, чью карьеру в одночасье ставит под удар собственный ребенок. Но это разные роли. В «Товарищах» героиней движет вера в то, что она делает что-то очень важное для страны: она плоть от плоти послевоенного времени, предана партийным идеалам всей душой. В «Мальчике» героиня возглавляет комитет по вопросам семьи в Думе. Нет, она не взяточница, не плохой человек. Но ее драйвер — карьера. Это фильм о том, как из-за конъюнктуры и тщеславия мать упускает ребенка и вновь, после драматических событий, обретает. Вспоминает — а возможно, впервые в жизни понимает — что она мать.
Наряду с реальными персонажами есть вымышленные — например, молодой любовник героини Высоцкой, пианист Леша Тихомиров в исполнении Никиты Каратаева и офицер Михаил Прохоров, его играет Юра Борисов. На участии Борисова Высоцкая, не имеющая привычки вмешиваться в творческий процесс мужа и уж тем более давить (хочу представить себе человека, способного надавить на Кончаловского), практически настояла: чувствовала, что для фильма он будет неоценим. Юра, еще не первый отечественный номинант на актерский «Оскар», но уже отметившийся ролями в «Капитан Волкогонов бежал» и других сильных картинах, запросил высокий гонорар. Куда большей проблемой было найти в его календаре свободные даты. В результате все срослось, все счастливы, от совместных сцен Высоцкой и Борисова бьет током. Еще одной креатурой жены режиссера стал Евгений Ткачук, с которым Юля сейчас репетирует в Театре Моссовета «Макбета» (ставит, конечно, Андрей Сергеевич). В сериале Ткачук сыграл Ленина: «Женя одинаково убедителен в театре, в цирке, в кино, — восхищается Высоцкая. — Может играть красавца, может урода. Удивительная палитра. Я не знаю сегодня таких актеров».
В ходе съемок Кончаловский дал своей «роскошной женщине» еще одно наставление: «Играй пепел». В самом начале «Хроник» Ариадна действительно горит как факел, потом гаснет — «Ведомости» в своей рецензии не случайно назвали ее образ самой Революцией. У женщин так бывает: они раньше других чувствуют, что все летит в пропасть. Славина видит, что Российская империя загибается, нужна новая сила, чтобы ее спасти. Опытная, умная женщина, без детей, с молодым любовником, она и пытается спасти — в ней есть удивительная витальность. Но постепенно события ее испепеляют. Спойлерить не буду. Но и так ясно, что молодой любовник предает.
Сериал снимали около года — нужно держать напряжение и концентрацию на протяжении всего времени. Не сдуться, «не разъесться», месяц за месяцем влезать в платья (над нарядами Славиной работал художник по костюмам Дмитрий Андреев, который шил Высоцкой платье для венчания в Троицком соборе псковского кремля). Или вдруг Кончаловский проснись с утра да скажи: «А давайте-ка вызовем Ариадну. Ну и что, что у нее нет сцены в этой серии. Пусть вдали постоит, снимем ее проходку». Или пересмотрит уже готовый материал и заявит: «Мне не нравится. Ложь, вранье, надо переснимать». Быть недовольным и иметь возможность переснять по сегодняшним меркам — роскошь и привилегия. Только вот актерам непросто.
Привилегия для актрисы — играть у режиссера, которому она безоговорочно доверяет. Высоцкая никогда не скрывала, что редко соглашается на съемки у других мастеров. За почти два десятилетия с момента выхода фильма «Глянец», который сделал ее звездой этого самого глянца, Высоцкая отлучилась от Андрея Сергеевича лишь единожды — к Валерии Гай Германике, на фантастическую драму «Мысленный волк» 2019 года. Тем интереснее еще один фильм, который выйдет в начале ноября, — «Огненный мальчик» Надежды Михалковой. Его премьера только-только состоялась на фестивале «Маяк» в Геленджике. Если кто вдруг упустил, напоминаем: Надя — давно не только актриса, дочь своего отца и племянница Андрея Сергеевича Кончаловского, но и режиссер. Ее первая полнометражная картина вышла еще в 2018-м, «Огненный мальчик» — вторая, между были короткометражки и сериалы.
В ходе съемок Кончаловский дал своей «роскошной женщине» еще одно наставление: «Играй пепел». В самом начале «Хроник» Ариадна действительно горит как факел, потом гаснет — «Ведомости» в своей рецензии не случайно назвали ее образ самой Революцией. У женщин так бывает: они раньше других чувствуют, что все летит в пропасть. Славина видит, что Российская империя загибается, нужна новая сила, чтобы ее спасти. Опытная, умная женщина, без детей, с молодым любовником, она и пытается спасти — в ней есть удивительная витальность. Но постепенно события ее испепеляют. Спойлерить не буду. Но и так ясно, что молодой любовник предает.
Сериал снимали около года — нужно держать напряжение и концентрацию на протяжении всего времени. Не сдуться, «не разъесться», месяц за месяцем влезать в платья (над нарядами Славиной работал художник по костюмам Дмитрий Андреев, который шил Высоцкой платье для венчания в Троицком соборе псковского кремля). Или вдруг Кончаловский проснись с утра да скажи: «А давайте-ка вызовем Ариадну. Ну и что, что у нее нет сцены в этой серии. Пусть вдали постоит, снимем ее проходку». Или пересмотрит уже готовый материал и заявит: «Мне не нравится. Ложь, вранье, надо переснимать». Быть недовольным и иметь возможность переснять по сегодняшним меркам — роскошь и привилегия. Только вот актерам непросто.
Привилегия для актрисы — играть у режиссера, которому она безоговорочно доверяет. Высоцкая никогда не скрывала, что редко соглашается на съемки у других мастеров. За почти два десятилетия с момента выхода фильма «Глянец», который сделал ее звездой этого самого глянца, Высоцкая отлучилась от Андрея Сергеевича лишь единожды — к Валерии Гай Германике, на фантастическую драму «Мысленный волк» 2019 года. Тем интереснее еще один фильм, который выйдет в начале ноября, — «Огненный мальчик» Надежды Михалковой. Его премьера только-только состоялась на фестивале «Маяк» в Геленджике. Если кто вдруг упустил, напоминаем: Надя — давно не только актриса, дочь своего отца и племянница Андрея Сергеевича Кончаловского, но и режиссер. Ее первая полнометражная картина вышла еще в 2018-м, «Огненный мальчик» — вторая, между были короткометражки и сериалы.
Играть роскошную женщину оказалось сложно. «Ее должны “играть” мужики, — рассуждает Высоцкая. — Чтобы зашла в комнату, а у них челюсть отвалилась. Короля делает свита. А как играть самой? Я вообще до сих пор не понимаю, как Кончаловский на меня запал (в следующем году их союзу будет тридцать лет. — Прим. ред.). Я никогда не вела себя, как уверенная, роскошная баба, которая может эффектно закурить сигарету, красиво держать бокал с шампанским и снисходительно наблюдать, как мужчины сыплют к ее ногам бриллианты. Это другая порода женщин. А меня Андрей Сергеевич называет Пятачок. Всегда готовый. Ружье тебе надо? Будет. Шарики нужны? Будут. Лететь хочешь? Лети. Стреляю. Я человек на передовой. Роскошные женщины — они всегда в тылу, едят икру и пьют водку…» Ключ к пониманию образа дала прототип Славиной, баронесса Будберг, героиня «Железной женщины» Нины Берберовой. Очевидцы свидетельствовали, что баронесса была весьма заурядной наружности, без attitude, женского размаха, как, скажем, у Лили Брик, повелевавшей мужчинами. Что не мешало Будберг иметь среди любовников Максима Горького, Габриэле Д’Аннунцио, Герберта Уэллса, не говоря уже о разведчиках, которые промышляли в те годы в Москве.
«Хроники русской революции» вышли на «Старте» 10 октября. Генпродюсером проекта значится Алишер Усманов (он же продюсировал все последние картины Кончаловского — «Рай», «Дорогих товарищей», «Грех»). Снимать «Хроники» Андрей Сергеевич начал осенью 2022 года, а замысел созрел во время пандемии. «Его всегда завораживали мощные фигуры: Ленин, Сталин, — рассказывает Юля. — На карантине он запоем читал книгу Льва Данилкина о Ленине из ЖЗЛ, столько мне всего рассказывал, так меня вовлек, что я сама в него влюбилась». Кончаловский писал сценарий вместе со своим многолетним соавтором и другом Еленой Киселёвой. Думали, будет восемь серий, а получилось шестнадцать: от Манифеста 17 октября 1905 года до смерти Ленина 21 января 1924 года (дата, которую я, будучи человеком, которого принимали в пионеры у Мавзолея, назову, разбуди меня среди ночи).
«Хроники русской революции» вышли на «Старте» 10 октября. Генпродюсером проекта значится Алишер Усманов (он же продюсировал все последние картины Кончаловского — «Рай», «Дорогих товарищей», «Грех»). Снимать «Хроники» Андрей Сергеевич начал осенью 2022 года, а замысел созрел во время пандемии. «Его всегда завораживали мощные фигуры: Ленин, Сталин, — рассказывает Юля. — На карантине он запоем читал книгу Льва Данилкина о Ленине из ЖЗЛ, столько мне всего рассказывал, так меня вовлек, что я сама в него влюбилась». Кончаловский писал сценарий вместе со своим многолетним соавтором и другом Еленой Киселёвой. Думали, будет восемь серий, а получилось шестнадцать: от Манифеста 17 октября 1905 года до смерти Ленина 21 января 1924 года (дата, которую я, будучи человеком, которого принимали в пионеры у Мавзолея, назову, разбуди меня среди ночи).
«Ты должна играть роскошную женщину», – сказал режиссер «Хроник русской революции» Андрей Сергеевич Кончаловский, давая жене роль вымышленной, но имеющей реальный прототип авантюристки Ариадны Славиной. Если не понимать киношную кухню вообще и артистку Высоцкую в частности, можно было бы предположить, что терпение ее иссякло. Ну сколько можно над ней издеваться? Для фильма «Рай» 2016 года (где Юля стала русской аристократкой, участницей французского Сопротивления, которая во время войны прятала еврейских детей и попала в концлагерь) муж велел обрить ее налысо. И эту свою красоту — уязвимую, хрупкую, беззащитную — Высоцкая честно донесла до второй из пяти обложек «Татлера» (до сих пор гадаю, как она смогла не попасть в объективы папарацци за полтора месяца между съемкой и выходом журнала). В картине «Дорогие товарищи» 2020 года Высоцкая играла крупного начальника в Новочеркасском горкоме партии, которой было не до моды еще больше, чем Людмиле Прокофьевне Калугиной: бесполые костюмы, невнятный цвет волос, отсутствие макияжа.
Не то в «Хрониках». Уже в трейлере Ариадна Славина, дама в роскошных шелковых туалетах и даже пеньюарах, с платиновыми кудрями, крутит сразу двумя мужчинами, один из которых — Юра Борисов (у него, кстати, тоже непривычная прическа). «Вы топнули ногой и сказали, что вам надоело?» — шучу я. «Вероятно, вы, Ксения, чаще интервьюировали светских дам, чем актрис, — смеется Высоцкая. — Любая артистка скажет вам, что это роли мечты: и потерять волосы, и нацепить этот страшный костюм. Даже не ради результата — ради материала, процесса, режиссера. Это пик счастья — как кому-то путешествовать на яхте или носить бриллианты. То есть я, конечно, могла тяжело переживать как женщина. Мне казалось, что без волос я голая. Самое страшное, кстати, после съемок возвращаться в нормальную жизнь — еще в 2002 году, после «Дома дураков» (первого фильма Андрея Кончаловского с участием Юли. — Прим. ред.), Наталья Андрейченко предупреждала меня: «Ой, смотри, тяжело будет после, начнется депрессия». Но как актриса я прекрасно понимала, зачем мне все это надо».
Не то в «Хрониках». Уже в трейлере Ариадна Славина, дама в роскошных шелковых туалетах и даже пеньюарах, с платиновыми кудрями, крутит сразу двумя мужчинами, один из которых — Юра Борисов (у него, кстати, тоже непривычная прическа). «Вы топнули ногой и сказали, что вам надоело?» — шучу я. «Вероятно, вы, Ксения, чаще интервьюировали светских дам, чем актрис, — смеется Высоцкая. — Любая артистка скажет вам, что это роли мечты: и потерять волосы, и нацепить этот страшный костюм. Даже не ради результата — ради материала, процесса, режиссера. Это пик счастья — как кому-то путешествовать на яхте или носить бриллианты. То есть я, конечно, могла тяжело переживать как женщина. Мне казалось, что без волос я голая. Самое страшное, кстати, после съемок возвращаться в нормальную жизнь — еще в 2002 году, после «Дома дураков» (первого фильма Андрея Кончаловского с участием Юли. — Прим. ред.), Наталья Андрейченко предупреждала меня: «Ой, смотри, тяжело будет после, начнется депрессия». Но как актриса я прекрасно понимала, зачем мне все это надо».
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ